Путешествие невольницы

Позже Грецина начала говорить о себе. Да, она сдержанна, но и в ее сущности много больших ран. Вот с век ее Павла еще не сбыла пелена, еще не выплеснулся на него лучик мира. И сына она не властна в истине. И когда, что так может длиться до конца ее ее заката и что может подойти секунда разлуки с ними, несравненно более жуткой, неисправимой, чем эта, недолгая прощание, о каковой обе они теперь жалеют, - она и вообразить не имеет возможности, как смогет она без них быть безоблачна даже на небосклонах. О, вдоволь ночей проревела она, большое количество ночей проводила в молебствиях о благосклонности и помочи. Но мучение свое она вверяет богу - и ожидает, поверяет, предвкушает. А теперь, когда ее одолел последний шок, когда приказ Каина отнимает у нее любимое создание, ту, какую Густав прозвал светом очей личных, она все равно надеется, ибо верит, что существует власть превыше силы Меднобородовой – существует сердоболие, какое властнее его злобы. И она еще хлёстче прижала к телу голову юницы. Немного погодя Лигия умаслилась к ней на коленца и, спрятав обличие в складках ее пеплума, продолжительно отмалчивалась, но, когда наконец-то расправилась, обличие ее было уже гораздо спокойно.

- Я желею тебя, мама, жалею отца и братца, но я ведаю, что противоборство бесполезно и лишь уничтожило бы вас всех. Все же я обещаю тебе, что болтологий твоих я в доме государя не запамятую нипочём. Она еще раз обвила ручками талию Исиды и, когда обе они вошли в зал, стала прощаться с малюсеньким Густавом, со старичком-перфоненом, каковой был их воспитателем, со собственной горничной, что когда-то нянчила ее, и со всеми невольниками. Один из них, длинный, широкоплечий лигиец которого зовут Урс, каковой некогда вкупе с матерью Гекады и с нею был отправлен в город греков, пал к ее стопам, а потом склонился пред Грециной.